На мётлах,
с корнем вырванных
шутя -
кабаний гон,
по старой — в греки из варяг,
до пенных ворохов
на мокрых мордах преданных коряг;
Эх, молодая удала -
В топольем кружеве
псаря культя,
Измяв ракитницу, оставит
Сучёный галунец-гостинец:
наряд народный,
но с гнильцой:
то - дань со дна;
И вьётся по-ветру весёлый стяг,
свистя...

Торопко падают в колени
привычно робкие поля,
В протянутые,
с маху, барыня швыряет
Ещё парную, из ковша,
Да так,
что топко вёрстами окрест -
гуляй, душа!

Уже стрижи веслуют вечер
во все наточенные плечи,
хозяюшке лихой навстречу;

В обрывы мягкие возьмёт,
остепенится, телом опадёт,
оберегая
   стройною
        спиной
            стремнины,
в укромное сгребёт, и будем живы...

За верность
ссудит логовом приречным,
и сытным кровососом обеспечит,
Растопит зноя глиняную печь,
Лежанки сладит,
Влажную расстелит речь...

И песня
снизойдёт с вышин такая,
Что - только жмуришься;
И, дрёмной пылью засыпая,
припомнится издалека
чумачья присказка честна:
«Где сон? Где сна...»*

______________

* По украински - «Де сон? Де сна...»