Под вечер цельсий вытянул лицо
и тихо сполз, поблескивая глазом;
тогда же очень пьяным водолазам
пришлось нырять, чтоб отыскать кольцо
от цепи якорной; а на воде
стоял левиафан в три тыщи коек;
был в ресторане вечер, пьян и боек,
и падали бокалы де-не-де.
Норвегия, нордический дымок
марихуаны; рядом стынут шхуны,
и терпкий запах северной лагуны,
и юнга Фрогг от вахты изнемог.
Бордель – бордель, и вынуты не все
из сот бриллианты, и джаз-рок на драйве;
поляк, поднявши тост, глаголет «зайве»,
и падает во всей своей красе.
Вот зимушка-зима иных широт,
с их готикой, и шнапсом, и природой...
А в те же дни и в то же время года
у нас как раз печаль наоборот:
и выпал новогодний стрептоцид,
и сразу стало грязно, как в больнице;
и, не сумевши на свои напиться,
иван у мойши на «хвосте» висит.
И всюду мерзопакостно тепло
(мороженое хлюпает в стакане),
по улицам – как вечно ходят в баню,
у дам зияет голое телО.
Пора заканчивать, мы утомились малость,
от вдохновения – одна усталость
сердечной мышцы, и душа ушла
искать свои обычные дела.