День озвучен незримым стараньем флейтиста:

На излёте октябрь, просветлённый и дымный...

Некто щедрый — охапкой — приносит цветы мне

В обречённую пору утраченных листьев.

Принимаю сей дар

                                и горчащий, и пряный,

И смущаюсь нежданности чистого жеста:

Необычно пестры, непривычно уместны

Хризантемы, что дышат дождём и туманом.

Узнавая их терпкость, услышу, как если б

Распахнулись в былое

                                    забитые ставни

И повеяло в душу несбывшимся, давним,

Словно двух неприкаянных тени воскресли,

А какая-то птица запела в смятенье, —

Мне почудилось: дрогнуло время и сжалось,

И к наивной душе запоздалая жалость —

Это поздних цветов  ворожба, наважденье.

... Подаривший их так вот,  без повода,  просто,

В неопасном пристрастье, чтоб ныне, сквозь темень,

Вечерами

                     в печальном дому

                                                        хризантемы

Мне светили, как с неба упавшие звёзды.