Твое Святейшество, Ханжа!
Я мать твою не вспомню всуе.
Я прямотой своей рискую
Отточенность карандаша
Представить лезвием у шпаги.
А начертанья на бумаге
Кичливой святости идей –
Замашкой лжеаристократа,
Что дальше собственной кровати
Ни зги не видит – хоть убей!

Твоё Нижайшество, Пошляк!
Развратом помыслов влекомый,
Презревший Лота из Содома,
Ты не возделывал поля,
Врученные твоей опеке.
Когда паденья и успехи
Вязали жизни узелки,
Ты воздавал хвалу Обману
И, понадеявшись на манну,
Копался в блуде от тоски.

Неблагородие, Толпа!
Кричишь во все воронье горло,
А где же даденная гордость?
Вновь у позорного столба
распята невиновной жертвой.
Витает крик всеобщий «смерти»…
А ты кричишь «Еще, еще!..»
И нет жестокости предела
У своры пьяно-оголтелой.
И казням тем потерян счет.