детство оставшееся в нигде
беспокоит как ребёнок
свалившийся в канализационный колодец
просит что-либо предпринять.
люков тревожно раскрытых по городу – тысячи –
где тот который мне нужен?
ищу –
и смятение растёт и страх словно старый колдун
восковую фигурку мою прошивает иглами болей.
не найду – не успею – замёрзну –
и тогда не простит меня детство моё.
плачу хохотом – слёзы смеха сердце терзают моё
мне так тошно и сумрачно что кажется нет меня нет
никогда я не жил в этом блевотном мире
неужели же здесь где-то детство моё? –
под коростой асфальта –
под поверженной чёрной землёй –
стонет не в силах прорваться к зелёному доброму небу
к тёплому небу в котором – цветы вместо звёзд
к небу спокойному будто больной под наркозом надежды.
только стены кварталов сдвигаются ближе
и всё тише и тише и тише тишина ощетиненных крыш
и оглохшие безголовые трубы тянут шеи
сплетаясь дымами вверху.  
этот город – колодец без птиц и без света.
я лечу –
опрокинут избит и разбит отголосками маленьких болей –
детств родных и чужих –
глубоко глубоко в пищевод раскрытого люка лечу.
где ребёнок? где детство?
я иду я ищу  
недоношенный городом где-то здесь я –
на дне среди нечистот и отбросов
где так много умерших младенцев –
маленьких душ переставших проситься на волю
задохнувшихся сажей и копотью топок
повзрослевших хозяев своих
распродавших задёшево
лучшие сказки забытых детств.
пока жив –
я иду я иду
я ищу я ищу
где ты остывающее детство моё?

Февраль-октябрь 2006