Я посмотрела на него и поняла:
ты будешь полусумасшедшим стариком.
Когда, невнятным сожалением влеком,
придёшь (придёшь!) на вечер памяти меня.

Ты искусаешь свою нижнюю губу,
как никогда не дорывался до моей.
Ты скажешь им, что я ворочаюсь в гробу
от клеветанья ностальгических речей.

И, непорочным диссонансом опьянев,
ты наше не было слегка приотвори…
Нет, лучше ты им ничего не говори.
Ты лучше думай о себе и обо мне,

что наша участь, позабывшая тела,
мужское с женским променяв на колдовство, –
лишь оттого, что не-любила я тебя,
как не любила никогда и никого!

Но нет последствия банальнее, чем боль.
Я не хочу тебя, краснея, на пиру,
я не хочу тебя испытывать собой.
Я вот возьму и никогда и не умру