У древних было принято: поэтов
Изображать на свой манер – слепыми,
Вернее, с ничего в графе глазницы,
Классический гомер тому Гомер.

Божественная мудрость, что вне глаз?
Последствия какой-то пошлой драки? –
Реалии, похоже, где-то промеж.
История, как водится хранит.

Витии впрямь подвержены оттенкам.
Им коится служить проводниками
Высокого, минуя человека,
Картины будней навсегда забыв.

Случается еще – вверять вниманье
Вещам, совсем незначимым для прочих,
И прочие, узнав их, удивятся,
Но прочих во внимание не брать.

Еще бывает – страшное бессилье:
Искать, ловить, молчать и загораться,
Барахтаться среди высоких истин,
В них узнавать спустя лежалый хлам.

Так жизнь сама подскажет влезть в лихое
В дарованных потемках, в помраченьях,
И мучиться в дарованных прозреньях:
Что я писал, что пел, что говорил?

Но нынче мне доподлинное вкралось:
Зачем и почему – сказать не знаю,
Вся жизнь, вся страсть и вся борьба поэта –
Борьба, сраженье, схватка за глаза.