Алина Петровна работает в театре лошадью Алкивиада, вернее – правой задней, коли быть точным. Там говорить друг с другом совсем не надо, надо плыть по течению, кран с проточным спиртосодержащим, дышащим огнедышно (надо же как-то ведь расширять сосуды), в общем, молчите громче – в задних рядах не слышно, пусто у нас в графе «Получатель ссуды». Прекрасна ты и прекрасно твое одеянье, щеки и губы, родинка на плече и тонкие ляжки. Лучше сейчас же занавес против такой погубы, или читать как небывшее без бумажки. Ссуду свою потратить на новые трубы, от режиссера скрывать гусиные лапки под глазом, сушить апельсинные корки солнечной Кубы, всех композиторов для викторины разом вспомнить. Поэтому больше не сочиняю, сочинишь тут что-то, а оно висит над душою, а тебе в коньяк еще подливают чаю, говорят: «Расти-расти наконец большою». И в подъезде нашем не сыщется ближе тела, у Алины Петровны в катышках полквартиры, на границе тучи, выходит во двор несмело, и в песочнице пьют метиловый спирт вампиры, и шипят Алине: «Ну что существо такое может делать в театре наших коней безногих, наших казней египетских». Ах, оставьте меня в покое, а метиловый спирт очищает кровь, рюмки для немногих, бокалы для никого, у тебя нет плоти, нет, еще одну, на кого ты их променяла. Мне всегда говорили «Страшись незнакомцев» тёти, а себя бояться училась я слишком мало.