1. Муха

В дни, когда со мной была невезуха,
вновь и вновь я попадал в переплёт,
зимовала в наших комнатах муха.
Мы не трогали её – пусть живёт.

Мы привыкли к ней в январскую стужу,
почитали за свою в феврале;
а, окончивши обед или ужин,
оставляли что-нибудь на столе.

Наша Марфа – кошка, старая дева –
мух отроду не держала в чести.
А и та привыкла к мухе и Ева
часто бегала у ней по шерсти.

Я, как водится у дурней, с получки,
было, мучился больной головой.
И заламывала горестно ручки
Ева-друг на белизне бельевой,

целовала мне заросшую щёку,
тормошила, поднимала, вела.
И я шёл, противясь злобному року,
в кабинет, и окунался в дела.

И вообще – я за порядок и дело!
Сын – в гимназию, жена – на приём.
А мы сядем на окошечке с Евой,
машем крыльями, напутствия шлём!

А с обеда – мне идти на работу.
(Без работы ведь не тот аппетит.)
Выйдет Марфа в коридор сквозь зевоту,
муха – умничка – её облетит...

Как-то жили... Вот зима миновала.
Март кончался. (Шла в Ираке война.)
Что тянуть? Однажды Евы не стало.
Не скажу вам – как погибла она.

Но нелепо, но безвинно, но пусто!
(Гляну вкруг: всё – пропаганда, враньё!)
И душе моей становится грустно
всякий раз, как только вспомню Её.


2. Запредельное

Чем-то глубоко разочарован,
отвращенья к жизни зная вкус,
я бывал врагом всего живого,
и козявке не прощал укус!

Сколько раз бежал от вдохновенья,
чистым побуждениям назло.
И какую ведал в жизни лень я!
И, порою, как мне не везло!

Господи, какой я был противный,
радуясь фуршетному столу!
А ещё греховные, как гривны,
анекдотцы пошлые в углу...

Накопил я столько негатива,
втайне разлагая плоть и дух,
что уже не в праве жить счастливо,
кроме как обмахивая мух.

Вот и на рыбалке: спохватился,
окунька пустил обратно в пруд.
С комарами кровью поделился.
(Вдруг они там с жинками живут.)

Жорики и, впрочем, Эдуарды
(Почему не Лёвы? Почему?)
налетели звонкие, как барды,
радуясь терпенью моему.

Радуйтесь, тусуйтеся, звените,
беспокойте взрывами петард!
Если что – прошу вас: извините,
Жора, и простите, Эдуард!